Метод Рембо

Снег,  снег, снег... Опять снег. И опять...  и  снова, ой,  нет:  это  уже  не  снег. Это  -  лёд.  Лёд  хуже - провалишься, и поминай как звали. Нет уж. Не для  того  я по лесам километры меряю. И  шапку  пуля  в волоске  от  виска не для того пробила, чтобы сберечь  от холодной  смерти.  Ведь пуля - она -  известно  кто,  она могла  на  этот самый висок и ошибиться.  И лежал бы я сейчас  подо  снежным покрывалом и потихоньку превращался бы в удобрения.

   Хорошо,  что  в  школе я отличником был.  Пригодилось. Тогда   я   комплексовал,  мучался,  что  от   коллектива отбиваюсь, а сейчас ничего, доволен даже. За каждодневные рассказы    недоступной   прежде   по    занятости    или малограмотности художественной литературы братки  помогли

в  бега  пойти. Без очереди. Хоть и не хотелось  им, чтобы я уходил,   - симбиоз из классических рассказов О'Генри и моего  воображения пришелся по вкусу паханам -  но  я  их уговорил;  плюс  еще  объявился тихий  паренек,  на  лице

которого  явно были видны следы как минимум  трех  курсов ВУЗа. Разговорившись с ним, я понял, что заменить меня  в моей   должности  придворного  рассказчика   он   сможет.

 

         Если  б  не  поддержка, я ни за  что  не  ушел  бы  до звонка.  Я  немного  трусоват был.  Раньше.  Теперь  нет. Хорошо  хоть за этот год я не стал инвалидом по здоровью.

         Bо-первых,     нет    претензий    к    работе     родных правоохранительных  органов.  И  взяли  меня   достаточно мягко.  Мгновенно оценив ситуацию, а оценивать было  что: какой-то  труп  с соколками разбитой бутылки  в  остатках

затылочной  части головы; горлышко и прилегающая  к  нему бутылочная часть у меня в руке; странный дурман в  голове (как  показала  экспертиза - морфий, даже  использованный (!)  шприц  у меня в кармане (!) нашли местные пинкертоны (?);  а самое главное - полное непонимание происходящего.

         Но  милиции,  наоборот, всё сразу  стало  ясно.  Так  что оправдываться  я  не  стал.  И  правильно  -   удивленные омоновцы  даже по почкам бить не стали. Так, ткнули  пару раз  в сторону рёбер дубинками и повели. Да ещё наручники для  опохмела одели. На допросах я тоже особо нервировать следователей  и,  в  особенности, стоящих  за  их  спиной костоломов в погонах не стал. Мне оправдаться не светило.

         Все   улики   против   меня  (мое   собственное   мнение, разумеется,  в расчет не принимается). Плюс  еще  нашлось полдюжины  показывающих против меня  старушек,  всех  как один  обладающих  избирательной фотографической  памятью.

         Телевизор  бы  лучше  тогда смотрели,  гражданка  Петрова В.А.,  а  не  с мусорным ведром бегали бы и не запоминали случайных прохожих. А если и запоминали, то не стучали бы о том родному участковому. Пусть он вам даже не раковину, а  унитаз  заменит.  Собой. А вам, г-жа Яковлева-Огансен, А.И.,  стиральная машина по лотерее вдруг  выпала?  Какое совпадение, как раз перед этим вы на меня в суде  пальцем тыкали. И вы, гражданка... И вы... И вы... Да что там. Не меняясь  в  лице,  я  поставил на всей  предыдущей  жизни жирный  крест и на первый же вопрос следователя,  признаю ли  я себя виновным, ответил: "Да, раскаиваюсь, собираюсь искупить  и т.д. вплоть до..." Получивший устный,  но  от того  не  менее  весомый  приказ расколоть  меня  "любыми методами"  старшой сначала удивился, а  потом  обрадовано оскалился:  даже пол от крови мыть не надо  будет,  да  и руки  от предыдущего "чистосердечного" не отдохнули.  Так что  подписал я всё, что надо, на суде чего-то промямлил, и  сел.  На  восемь  лет...  Далее  -  ясно.  Телогрейка, валенки, ушанка. Но я себя берег. Потому как  вернуться решил. А вернусь - им этот год вспомню. Хорошо вспомню. И в  перерывах  между рассказами да разговорами  потихоньку рукопашку  осваивал,  да  некоторые  другие  премудрости, благо  учителей вокруг хватало. Сенсею так называемому  я

"Всадника без головы" раз сто рассказывал. Велик был Майн Рид,  ничего  не  скажешь. 

         Ушел  я  относительно  легко.

Правда,  весьма  прицельная очередь  из  калаша  по  моей ростовой фигуре немного смутила меня - с этим бойцом что, поделиться забыли, что-ли? Да ладно...

   Как  выжить в снегах мне один ЗК долго вдалбливал.  Он сам  как-то  из-под  Магадана ушел  и  полгода  подножным кормом  питался.  Наградой  ему  от  меня  был  во-первых приукрашенный  роман  Роберта  Штильмарка  "Наследник  из Калькутты" (написанный, кстати, в весьма похожих  на  мои

условиях),  а,  во-вторых, мои уже вторые сутки  длящиеся молитвы за его, старика, здравие. Сколько, оказывается, в наших  средней  полосы лесах деликатесов - не  перечесть.

Даже  вкуснее  тех,  что сейчас на  столе  у  Петровского стоят. Да те я и даром бы есть не стал.

   К  Петровскому у меня были особые претензии. Это из-за него  я  последний  год извилины напрягаю,  про  индейцев рассказываю.  Тоже  мне,  мэр  города,  полтора  миллиона жителей.  А  я  - журналист одной из газет в  этом  самом

городе,  и  жители  про своих хозяев  имеют  право  знать правду. Это я так думал. Тогда думал. А он, наверное,  не один  приют  для сирот открыл за этот год. И  написал  об этом,  захлебываясь от радости собственной  слюной,  кое-

кто,  занявший мое место в редакции. Сашка Фунтик  занял, наверное.  Точно  он.  Он всегда чужие  задницы  целовать готов   был.  Вышестоящие  задницы.  И  карьеру   поэтому неплохую  сделал.  Интересно, а считается  ли  целованием

задницы  годовое  развлечение братвы на зоне  ковбойскими байками  с  целью  сохранения не  кресла  для  задницы  и желудка,   а  вполне  осязаемого  уюта  от  довольно-таки сносной  жизни.  Жизни! А то я Там  и  Смерть  видел.  Не

всегда  добровольную. Нет, это не задницы чужие целовать. Это   -   самосохранение.  Эгоизм,  если  хотите.  Каждый выживает, как может. Циничное время.

   Ничего, мне ещё не много осталось. Дошагаем...

 

                           ***

 

   В   город  я  вошел  на  рассвете.  Молясь,  чтобы  не встретилась   какая-нибудь  рано  встающая  старушка,   я закоулками  шел по вполне определенному адресу,  которым, вместе с некоторым напутствием, снабдили меня провожавшие.

   Чужой  мне  город встретил  меня  приветливо. Никто  не попался мне на пути и не удивился поэтому моему казённому одеянию.

   Итак,  вот  она,  искомая  дверь.  Обшарпанная  такая.

Слишком  даже, да и улица прилегающая загажена неизвестно чем.  Вернее,  известно  чем.  Шифраторы...  После  всего необходимого ритуала: пароля, еще пароля, других мелочей, извлечения  на свет Божий зашитого в подкладку телогрейки письма  -  малявы  от  сидящей за  забором  братвы,  меня снабдили  всем необходимым. На то общак и нужен.  Не  зря его  так  свято чтут. Авось еще один бедолага вроде  меня придёт.  Мало  ли  их бегает. Только без  такой  железной почвы  -  письма  Мишки Косого - вряд  ли  кому-то дадут все так, как мне.

   Я  буквально  прыгал  от радости.  У  меня  было  всё: паспорт  с каким-то заурядным именем, гражданская одежда, предметы   личной   гигиены,  деньги,   наконец.   Деньги желательно  было отдать в течение года. Очень желательно.

Рекомендовано  даже.  Но  если  задуманное  дело  у  меня выгорит,  я планировал отдать впятеро. Заслужили. Да  и  тогда  это  будет уже не так и  много.  При  любом исходе...

 

                           ***

 

   Солнце уже заходило. Его прощальные лучи, отражаясь  в зеркальных окнах мэрии, казались языками пламени. Хороший признак, подумалось мне. Очень хороший. Мне действительно хотелось, чтобы это здание сгорело к чертям собачьим.  Но врываться  в него и поливать все углы бензином крайне  не

хотелось. Здоровье жалко. Тут голова нужна. Одна  -  моя. По  причине опасности для неё в результате утечки их  неё информации. Не со шпаной всё-таки воюю. Те прямолинейнее: отобьют внутренние или наружные органы и успокоятся.  Эти же  нет.  Так  я и до вышки дотяну. Да и во всех  газетах

опозорят.  Действовать надо жестко, но осторожно.  Крайне осторожно. И чтоб ни одна собака...

   Для  начала я четко расставил для себя задачи, которые собирался  решить. Первое - главное - я  должен  остаться жив и, по возможности, здоров. Теперь конкретно. Мэр. Эту сволочь  просто  прибить в подворотне  неинтересно.  Нету

шика.  Более  всего мне не хотелось обращаться  в  какое-нибудь министерство при правительстве. Даже если я соберу подробный компромат, всё равно он сухим выйдет.  Максимум -  турнет  какого-нибудь зама и свалит на него всю  вину, изобразив из себя борца за правду. Да и наверняка с любым министром  он  шашлыки на правительственных дачах  жарил, недаром я фото в газете видел: он и самый главный  Мэр  в обнимку на юбилее некой столицы.

   Второй  путь - натравить на него какую-то  из  местных бандитских группировок. Стоп. Глупо. И думать  не  стоит.

Он  -  явно самый главный бандитский авторитет.  Мэр  все-таки...

   Много  вариантов я пересмотрел. И остановился на самом фантастическом.   Правда,   осуществление   этого   плана представлялось  пока  очень  смутным,  но  уже   начинало понемногу прорисовываться.

 

                           ***

 

   Будь  что  будет. Ведь добрался же я  отсюда  из  того городишки,  где  воры меня всем необходимым  одарили.  Но розыск  ведь  по  мне  есть.  Республиканский,  если   не крупнее. Под носом бы у себя не проглядели, шерлокхолмсы.

Жегловых в органах уже нет, одни Шараповы остались. Эх...

Да Бог с ними.

   Интересно,  обо  мне уже доклад на  столе  Петровского лежит? Наверняка...

 

                           ***

 

   Итак  - кто я такой? Беглый каторжник, Жан Вальжан,  - сам  себе  ответил я и горько усмехнулся. Я  в  розыске.

Возвращаться за забор мне нельзя. Попадаться тоже. Что  я имею?  Документы.  Деньги. Этого  уже  достаточно,  чтобы послать всех подальше и затеряться в каком-нибудь  городе (эх,  в  Париж  бы...)  и  зажить  припеваючи  по  своему

усмотрению.

   Что  я  ещё имею? Здоровье? Пока не жалуюсь. Плюс  еще полторы  дюжины знаний и умений. Не считая  выработанного красноречия.

   Нечего отчаиваться. Работаем1, как любил говорить  мой так  называемый  сенсей.  Только  сейчас  мне  предстояла задача   посложнее,  чем  из  положения  лёжа  на  животе выпрыгнуть  вверх  метра на полтора и достать  ногами  до

веток  близкорастущего дерева. Я засел на снятой квартире и  начал  обдумывать  и обмозговывать  ситуацию.  Что  ж, работаем...

 

                           ***

 

   Главное,  что  я понял, глядя на себя в  зеркало,  это то,  что  у  меня  морда крайне перспективная  в  области грима. Вряд ли меня можно было назвать писаным красавцем, однако  и  уродом  тоже. Если в самом  ближайшем  времени серьезной  травли  не  будет, с этим  лицом  можно  будет прилично пожить.

   Для    начала   потренируемся,   решил   я.   И   стал тренироваться.  Шесть  долгих  часов  я  просидел   перед зеркалом,   придавая   то  одно,  то   другое   выражение собственному лицу.

   -   Ну-ка,  улыбнись,  как  студент  консерватории,  а теперь,  как пьяный пэтэушник. А теперь... и еще...  и...

(не забыть спросить у профессора Стравинского, что же всё такое  шизофрения?) Всхлипни как... удивись как... (шесть часов без перерыва даже не горшок. Повод - терпи как...)

 

                           ***

                          

   Улыбаясь солнышку и свежему воздуху, я проследовал  на местный  вещевой  рынок.  Легкий  ветерок  трепал  бы  не волосы, но я их оставил в дешевенькой парикмахерской, где из  меня  в  момент сделали скинхэда.  Глядя  на  себя  в опостылевшее после многочасовой мимикрии зеркало, я глупо улыбнулся и промямлил что-то вроде "Вот  в общаге - блин - удивятся"...

 

                           ***

                          

   После  двух  часов походов по рынку я  был  счастливым обладателем  огромного  количества  одежды  и   предметов обихода.  Класс. Напялив самый аляповатый из всех  бывших на  рынке  спортивных костюмов, я покинул временную  базу (снятую  квартирку). Сам внутренне содрогаясь от нелепого

сочетания  красного  и  зеленого  зветов  костюма  и,   в особенности,  от  желтой  надписи  Adidas  на   пузе,   я прошествовал к заранее выбранному киоску. Первый экзамен, -  подумалось чего-то. Киоску, судя по афише, требовались реализаторы   (риализаторы,  если   верить   объявлению).

Спрашиваю:

   -  Вам реали... этот... нужен? - на что получил вполне достойный ответ:

   - Ну...

   М-да,  думаю, глядя в лицо собеседнику. Тут год  перед

зеркалом сидеть, чтобы таким стать. Или сутки головой  об стенку биться.

   - Паспорт есть? - спросило существо.

   - Ну. - ответил я его репликой.

   - При себе?

   - А то...

   - Ща хозяин приедет, подожди тута...

   - Ладно.

   Достав   из  кармана  предусмотрительно  заготовленный тетрис,  я  изобразил полную увлеченность  этой  поистине высокоинтеллектуальной  игрой. Вскоре  я  был  принят  на работу. Я им вполне подошел.

 

                           ***

                          

   Киоск  был  выбран  предусмотрительно.  Он  был  прямо напротив  дома  мэра. Я наблюдал, собирал  информацию.  Я старался   как  можно  меньше  отличаться  от  туповатого второго  охранника  и  поэтому  периодически  держал  рот полуоткрытым  (как  я  всегда  считал,  это  -  явный   и достаточный признак идиотизма). Воистину, кого Бог  хочет наказать, того лишает разума.

 

                           ***

                          

   Лишает  разума! Мне так понравилась эта мысль,  что  я сам  чуть  умом  не  тронулся. Что  может  свести  с  ума человека?  Страх?  Вряд ли. Вернее, не  всякий  страх.  В данном  конкретном случае вид, к примеру, мушки на стволе

не собьёт с катушек. Почему? Потому что он это уже видел, а  значит знает. Известного не испугаешься до безумия. До мокрых  штанов можно, а до безумия нельзя. Разве что  ещё по  голове  дать до боли известным ломом. Но -  неэтично! (да-да,  зато дешево, надёжно и практично.) Действуем  от

противного.   От   чего  можно   всё   же   сдуреть?   От неизвестного. Что нас пугает? Неопределенность. Помните - ожидание клизмы хуже самой клизмы. (Пардон, в оригинале - другое  слово.)  Я этого Петровского задёргаю.  Он  будет бояться ночью в комнате без света спать.

 

                           ***

                          

   Я   "работал"  в  киоске  уже  неделю.  Раз  приезжали крепкие  ребятки, мы с ними вежливо поделились  выручкой. После  их ухода мой напарник выжал из себя самую  длинную фразу из тех, которые я от него когда-нибудь слышал:

   -  С  этими...  делиться  надо  по-хорошему,  а  то... нам...  вломают,  киоск  раз*бут  на*уй,  а  так  сидишь, платишь, ни*уя не делаешь.

   Я   выразил   искреннее  восхищение   этой   житейской мудростью.

   Выяснил   я  за  эту  неделю  не  так  уж  много,   но достаточно: расписание жизни объекта, членов  его  семьи, деловые   контакты.   Параллельно   я   переодевался    в относительно приличный костюм и отправлялся в  библиотеки

под   различными  предлогами.  Нашел  я   там   несколько разгромных  статей обо мне, в частности, в родной  газете соб.кор.   Александр  Филонов  (он   же   Сашка   Фунтик) убедительно показывал, что коллектив неоднократно обращал

внимание  на  моё  неадекватное  поведение  (!),   частые истерики (!!) и маниакальные наклонности (!!!).

   Это  я-то?! Н-да... Ладно, Бог с ним с Сашкой, он  как шестеркой был, так ей и останется.

   А   вот   редактор   бывший  умер  скоропостижно.   От инфаркта. В тридцать три года. Судя по тому, что я  успел узнать,  тоже  не  без помощи мэра. А узнавал  я  разными методами.    Тщательно   гримируясь   под   какого-нибудь

вылинявшего  дедушку,  я  с явно  тяжелой  сумкой  устало подсаживался  к  бабулечкам  на  скамеечки  и,  сетуя  на внучку,  оставившую  путаный адрес, впитывал  информацию.

Отсеивая все наносное (вроде жизни остальных жильцов),  я по крупицам воссоздавал мозаичную картину.

   Стащив   на   противоположном  конце   города   собаку попородистее и приручив ее двумя-тремя сосисками, я смело шел  гулять с собачниками интересующего меня дома. Собаку я потом возвращал - страсть к театральным эффектам всегда была  во мне сильнее, чем чувство самосохранения. Хозяева

были,   наверное,  рады.  К  ошейникам   я   присобачивал небольшие послания типа: "Козлы с собаками не гуляют".

   Насобирал  я  в  общем достаточно.  Даже  больше,  чем может  показаться на первый взгляд. Сволочь он, наш  мэр.

На нём, подсчитал я, как минимум пять мокрых. И не счесть других  преступлений, более мелкого характера. Собирал  я это  не  для РУОПа какого-нибудь, а для себя лично.  Так, чтоб не ненароком не приписать лишнего. И не упустить.

 

                           ***

                          

   Ещё не рассвело окончательно, как я сказал себе:

   - Все. День Икс. Поехали!

 

                           ***

                          

   Утро  для  Петровского начал ось неудачно. В пять  утра телефонный  звонок.  Заспанный и  злой,  он  пробрался  к телефону и рявкнул?

   - Петровский.

   - Господин мэр, это я!

   - Кто я? - судя по звуку, он зевнул.

   - Ваш ветеринар.

   - Мой.. Какой на*уй ветеринар!

   -  Вы  ко  мне  обращались по  поводу  вашего  мастино недельку  назад.  -  Боясь,  что  мэр  бросит  трубку,  я заторопился  -  Так  вот, он издох, -  уже  десять  минут как...

   -  ...(пауза,  резкий взрыв мата)  -  Ты,  козёл...  я тебе...  ты... моя собака... спит у меня дома, а  тебя  я найду и...

   -  Так  вы  посмотрите всё же, если цените, ценили  то есть, красивая сука была, но глупая, вся в хозяина.

   На  том  я  повесил трубку. Собаку было  действительно жалко.  Она была еще теплой, когда петровский  нашел  ее.

Вернее  не  нашел, (она была на своём привычном  коврике, где спала уже второй год), а  ошарашено обнаружил. Звонил я   с   автомата,   так  что  свой  АОН   (автоматический определитель номера) мистер мэр мог...

   Главное, день для мэра уже начался.

 

                           ***

                          

     Засыпать Петровский уже не собирался. Неприлично как-то.  А то ветеринара с постели уже подняли (в те же  пять утра) и сюда в спец. машине направили. Не выспавшегося. А не  выспавшегося - значит злого и невнимательного. А  раз невнимательного, значит не проверившего  свой  чемоданчик на  предмет  наличия в нём инструментов. Так,  схватил  и

пошел.  За  разбудившими ребятками,  поминая  всех,  кого помнил.

   Ветеринар,  он  всё-таки врач, а врачи  страшно  любят демонстрировать   окружающим   своё   умение    открывать собственный чемоданчик с инструментами. Даже  при  дохлых мастино.  Вот  он и открыл. А зря. Шутка им,  видимо,  не понравилась.   Раздался  хлопок  и  окружающих,   включая

мистера   мэра,  окутало  облако  разноцветного  конфетти (хорошая шутка, по-моему...) Откуда же бедолаге-животнику знать  было,  что  я ему чемоданы еще вчера  у  его  дома подменил.  Невнимательный доктор  попался.  Влетело  ему,

наверное,  за  спецэффекты. Вылетел он из  дома  зелёный, слегка припудренный  разноцветными  бумажками.  А  глаза такие  грустные-грустные... Это мне  из  моего  постылого киоска  видно было.

 

                           ***

                          

   Вот  только то, что себя переоценивать нельзя, а также недооценивать  форс-мажорные  обстоятельства,   я   понял слишком поздно. Прекрасный вид на бегущего ветеринара мне заслонила  какая-то большая тень. И  кто  это  шляется  в такую  рань?  Стучат  в  заднюю дверь  (тень  в  переднем окошечке  не  исчезла). Так, интересно. Мы  с  охранником переглянулись  и  охр№2 (№1 - это  я)  открыл  дверь.  На пороге    стояло   бритое   кожаное   существо   крепкого

телосложения. И не жарко бедному?

   -  Бабки  готовы?  -  существо было  настроено  крайне агрессивно.

   Охр№2 взорвался:

   -  Какие на... бабки! Мы вам только позавчера всё .... какого?  Мы же договорились - через неделю ... б  ...  вы что  там,  о...ели?  Да... - вбитый прицельным  ударом  в голову  вглубь  киоска  охр№2  растянулся  на  оставшемся квадратном  метре  свободного  пространства,  увлекая  за

собой разную мелочь из ассортимента товаров.

   -  Второй раз спрашиваю: сейчас бабки будут или  через две  секунды?  -  остряк-самоучка сделал  упор  на  слове "Второй", мол, первого сам видишь.

   Я  изобразил на лице восхищение и протянул коробку  со скудной ночной выручкой, на что получил ответ: - Мало.  К ответу  прилагался окрик по ту сторону киоска:  Петро!  В тот  же  миг от удары биты посыпались стекла. Киоска.  На меня. Я, ошарашенный неожиданными изменениями в планах на

сегодняшний день, мгновенно рухнул на пол - вернее, на ту его  часть,  где  уже  лежал охр№2. Тут  вдруг  раздалась милицейская сирена, крики, вопли, удар по голове, ночь...

   Пришел  в  себя  я  в  бобике,  полусидя  между  двумя шкафами,  облаченными в милицейскую форму.  Откуда?  А-а, мэр,  наверное,  охрану или эскорт вызвал,  а  тут  киоск беспредельщики крушат. Грех не вступиться.  А  качёк  тот успел  мне  ботинкам  в  голову заехать.  Козёл.  Я  еду, значит, как свидетель. Так, приехали.

   Меня  повели в вестибюль этой серой клоаки. Был я  уже тут  как-то.  А меня, как беглого, наверняка по  подобным учреждениям  хорошо  разрекламировали.  Ситуация!  Я  уже мысленно прокручивал в голове свои будущие реплики строго в  рамках  своей роли, как увидел ЕГО. Год назад  он  еще старшим  был,  а сейчас, наверное, о майоре  мечтает.  Он остановился  и  смотрел только на меня.  Я  автоматически продолжал  идти по длинному узкому коридору,  смотря  ему прямо в глаза. Это длилось секунду, может быть меньше, но

в  том  момент казалось вечностью. (На руке пикнули часы, значит - шесть ноль-ноль ровно.) Диспозиция не из лучших. Я испугался (как там урки учили: отключи сознание и думай о деле? Как же, отключишь!) За это время я уже сделал два шага,  а капитан продолжал стоять с чашкой кофе в руке  и

смотреть на меня как на привидение.

   Сознание   и   подсознание  заработали   с   быстротой выбивающегося из графика экспресса. В этот момент одна из дверей  с единственной буквой М на крашенном белой эмалью стекле  отворилась  и  в проёме показался  толстый  майор милиции.  Приглаживая  вспотевшие  волосы,  он  не  спеша влился в поток коридора, очутившись между мной и передним омоновцем. Не теряя более не секунды, я резко толкнул его в спину. Не ожидая подобного, майор всей массой рухнул на впереди идущего, сбив того с ног. Пока оба всё ещё  летели на  пол,  капитан  понял,  что непростительно  промедлил.

Выпустив ещё полную чашку из рук, он вскрикнул. Не успела она долететь до пола, как он уже нёсся по коридору и что-то кричал...

   Впрочем,   продолжения  я  уже  не   слушал.   Толкнув толстяка,  я  юркнул в туалет. Угадайте, зачем.  Учитывая особенности   советского   строительства,   я    примерно представлял себе, что там будет. И вправду: под  потолком находились широкие узкие окна, открытые по случаю  летней жары.  (Это я как с зоны бежал, так в апреле снег лежит.)

Под  окнами  на  стене располагалась  цепочка  писсуаров. Дальше  оставалось надеяться на собственные руки и  ноги. (Вернее,  руки, ноги и голову, куда же без нее.)  Молясь, чтобы  писсуары были надёжно укреплены, я  как  вбежал  в

туалет, так с ходу, разбежавшись, оттолкнулся от писсуара ( рыбкой впрыгнул в окно. Хорошо, что оно было открыто, - думал   я   в   полете.  Инерции  толчка  хватило,   чтоб перебросить оставшиеся части тела по ту сторону здания и,

лишившись точки опоры, рухнул вниз, на заросли жиденького кустарника. Если б не они - на этом моя эпопея  сразу  бы закончилась.  А так - ничего, жив и, по-моему,  невредим.

Пока я ещё кувыркался по кустам, я вдруг осознал, что  не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я увидел капитана. Сколько ж тогда было времени? Вспомнил: пикнули часы:  6:00:07.  Ни чего себе! Шустрый я,  однако.  Итак, куда  бежать  -  народ, вперёд? Глупый  вопрос,  конечно, назад!  Они  думают,  что я побегу по  радиус-вектору  ОТ здания,   а   я   побежал  ВОКРУГ  него,  по   наибольшей траектории.  Потом я, конечно, побегу всё  же  ОТ,  но  в

другую сторону. На максимальной скорости я еле вписываюсь в поворот, как налетаю на молодого срежантика. Вернее, он ещё  стоит  от  меня метрах в четырех и хлопает  глазами. Поняв  по  моему  взлохмоченому виду, что  я  не  простой спортсмен, (да они ведь не идиоты - ради моциона в  шесть утра  вокруг  милиции  бегать)  сержантик  схватился   за кобуру,  где  дремлет табельный Макаров. Он успел  только произнести что-то типа "Стой, стрелять"...

   -  Да пошел ты... - и с ходу с двух шагов я прыгнул  и пяткой  правой ноги летел ему в солнечное сплетение.  Его даже  скрючило (я думаю! Мне мой урка-тренер  раз  десять так   прыгал,   реакцию  мою  проверял.  Говорил,   рёбра

закаляет).  Приземлившись с прыжка, я всё же  выхватил  у паренька пистолет.

   Он  тем  временем всё ещё ловил воздух ртом как карась на песке. Ничего, не смертельно. А могло бы...

   ...6:00:21 - И вообще, повезло сержантику. Правда,  за ПМ ему... Да ладно, впредь умнее будет, когда очухается.

   Долго  бегать  по  центру города  я  не  смогу,  район наверняка уже оцеплен. Сзади приближался звук погони.

   6:00:35

   Я  на  бегу  сорвал  с  себя яркую спортивную  куртку,  футболку,  штаны, кроссовки2 и запихнул  их  одним  махом поглубже  в урну. На верёвках в попавшемся на пути  дворе сушились чьи-то влажные простыни. Я схватил одну из них и одним  движением  завернулся в неё,  как  в  плащ  (бррр, холодно  как!)  Конец простыни я натянул  поверх  головы.

Голый  живот  я  выпятил так, чтобы его было  видно,  сам присел  так, чтобы казаться ниже ростом. В ту же  секунду во  двор  влетели  пинчеры  - передовой  отряд  ОМОНа.  Я вытянул  вперед  руку и, гримасничая,  писклявым  голосом

произнес:

   - Быть или не быть! Вот в чём вопрос, товарищи.

   Пинчеры,  зыркая  на пустой двор, кинулись  к  мне.  Я принял  оскорблённо-гордую позу и, отойдя на  шаг  назад, изрёк:

   -  Старик Капулетти приветствует тебя, (тут я  немного ошибся в имени) друг Ментетти!

   Один  соколик  как раз подошел ко мне и,  оборвав  мои литературные изыски, схватил меня за простыню.

   -  Ты,  псих,  куда он побежал? - на что  я  испуганно вытаращился:

   -  А  он  меня не убьёт? - получив толчок в  грудь,  я сдавленно прохрипел:

   -  Туда...  - и махнул рукой в сторону противоположной арки.  Пинчеры сорвались с места и помчались в  указанном направлении.  Я  остался  один  посреди  двора.  Мне   не верилось,  что  они  меня не узнали  (шесть  часов  перед зеркалом  даром  не проходят!) Я юркнул в  подъезд.  Омон сзади  еще  бегал,  суетился, кричал:  Он-туда,  мы  его, козла, видели... и т.д.

   6:02:01

   Диспозиция:  я  в  одних трусах на  лестничной  клетке дома,  в  которой  наверняка через  пару  минут  нагрянут законники.  А  пистолет  я  выбросил  в  урну  вместе   с костюмом,  так  спокойнее  бежать.  Я  кинулся  вверх  по

лестнице. Excelsior - все выше (это - латынь). И тут одна дверь  раскрылась  и  на  пороге  возникло  существо  лет семнадцати.  Вид  -  обхохотаться. На  голове  -  гребень зелёных  волос, крашеное лицо, чёрная майка  с  черепами,

чёрные  опять же джинсы и какие-то ботинки  с  цепями.  Я впихнул панка назад, в квартиру.

   6:07:16

   Я  вышел из дома в сопровождении громадного волкодава.

На   "новых"   ботинках  гремели  железяки,   на   голове красовался  зеленый  гребень.  Брови  и  веки  я   подвёл красными  тенями, губы покрасил чёрной помадой.  В  таком виде  я прошел во двор. Мне почти удалось миновать группу

обеспокоенной милиции, как меня остановил окрик:

   - Эй, пацан!

   - Я?

   -  Да,  ты.  -  я  развернул  волкодава,  оказавшегося исключительно миролюбивым, и направился к милиции.

   - Ты тут живешь? - грозно спросили меня.

   - Да.

   - Документы дома?

   -   Да   нет,   при   себе...  Вот.   -   я   протянул

позаимствованный  у  пацана паспорт. Как  он,  интересно, там,  не  замёрз?  В ванной, связанному, холодно  поди...

Лейтенант сверил адреса на доме и в паспорте, подумал (!) и подозрительно спросил.

    - А ты всегда собаку с паспортом выгуливаешь?

   - А то! Вы ж тут под боком, каждый раз цепляетесь.

   -   Ладно,   свободен.  (вдаль)  Пропустишь   этого... петуха.

   Я  поспешил ретироваться. Даже не обиделся. Я сам себя чувствовал идиотски. Оставалось посочувствовать гражданам города. Их охраняют не милиционеры, а... ладно, они  ведь всё-таки  искали  мужчину  метр  семьдесят  пять  -  метр восемьдесят, среднего телосложения, на вид - двадцать три -  двадцать пять лет, голова острижена наголо и т.  д.  А тут  пугало с хохолком на голове, да ещё и с собакой. Вот у кого голова бритая, так это у того, в ванной. Сам брил.

   В  первой  удобной  подворотне я  избавился  от  этого уродства на голове. Приклеенное обычным мылом, оно отошло неожиданно   легко.  Умывшись  купленной   предварительно минеральной водой, я также содрал с ботинок цепи и  вынул из   кармана   другую  майку,  белую,  а  также   красную бандану (еще раз спасибо пацану-панку). Собачку  я привязал около закрытого ещё магазина.

   Преобразовавшись, я пробрался к своей базе. Даже  если мой  паспорт,  еще  тот,  данный  мне  ворами  в  далеком городишке,   и  попал  в  руки  милиции,  я  прописан   в противоположном конце города. Эту квартиру я снял за нал.

Никаких документов. Я, наконец, очутился в ставшей родной комнате и начал стаскивать с себя чужую одежду. На  часах было без четверти семь утра.

 

                           ***

                          

   Облава. Смысл этого слова я понял через пять минут  по  приходу домой. Я лишь стянул с себя тесноватое панковское барахло,  быстро  ополоснулся и натянул на  себя  средней цветности   шорты,   футболку  с   блеклыми   буквами   и неопределённого возраста кроссовки. Всё это было  заранее расчетливо  подобрано.  Плюс  какая-то  сизая  бейсболка. Человек толпы, одним словом.

   Тут  я задумался. Охр№2 наверняка очнулся и рассказал, что  на  работу и приезжал на троллейбусе. Его остановка, на  которой  я  выходил,  третья после  конечной,  причем вторая  - парк. Вокруг самой конечной домов не так  уж  и

много. Если просчитать все объявления о сдачах квартир за последний месяц... И проверить...

   ...   ДЗЗИНЬ!!!  Звонок  в  дверь  раскалённой   иглой пронзил мой мозг от одного уха до другого. Выследили! Так быстро...   Правильно,  пока  я   окольным   путем   сюда добирался,   у  них  было  время  всё  просчитать.   Куда

прикажете  бежать?  Я выглянул в окно.  Далеко  внизу  во дворе стояла серая BMW - самая бандитская машина.

   Звонок  повторился.  Я не спешил открывать.  Проверил, как затянуты шнурки на одной ноге, на другой.

   Третий звонок. Эх... веревку бы...

   ТРРАХ  -  полетела входная дверь. В прихожую  ввалился внушительных  габаритов  парень.  За  ним  виднелись  ещё силуэты.  Пока он ещё поворачивался массивным корпусом  в мою  сторону,  я,  приметив  у  него  подплечную  кобуру, прыгнул хитрым прыжком в его сторону - поджав левую  ногу ребром  правой  стопы в шею. В горло. В  кадык.  Здоровяк даже  не успел ничего сообразить. Он всё еще был почти  в дверях,  то  есть перекрывал вход остальным. Я  подхватил его грузное  тело в тот самый миг, когда  он  был  готов рухнуть  прямо  на  пол. Прикрываясь  им,  как  щитом,  я выхватил у него пистолет и выстрелил из-за него в дверной проем.  Кто-то  застонал. В ответ  прозвучало  два  почти одновременных  выстрела, на что я выстрелил  еще  раз.  Я чувствовал, как пули толкают в спину мой полуживой щит. Я ещё  раз  выстрелил. Силы держать на  одной  правой  руке центр  веса заканчивались и я, бросая его на пол, высадил все оставшиеся пули в сторону лестничной клетки. Раздался резкий  хрип. Выглянув, я увидел три трупа... Трупа!  Мне

стало  как-то не по себе - я только что лишил жизни живых людей...  Чёрт, а они зачем сюда пришли - это не милиция, ясно, не за тем же? И не плакались бы, как я, и не теряли бы  время.  Патроны в моем пистолете закончились,  затвор

застыл в заднем положении. Внезапно что-то запиликало под ближайшим  ко  мне. Мобильный телефон?! Удача!  Так...  я быстро   осмотрел  убитых,  ни  на  секунду  не  исключая возможности   прихода  кого-то  ещё.   Может,   водителя?

Пистолеты. Макаровы у всех, ментовские игрушки. Я вытащил обоймы  и  рассовал их по карманам. Схватив свою  заранее приготовленную сумку и кинув в неё пистолет и  мобильник, я   выбежал  их  дома.  Только  не  в  лифте!  Лестницей, батенька, причём вверх, а не вниз. Внизу - мало  ли  что, может,  засада. Нет, вертолёта или дельтоплана у меня  не было. Раз меня могут ждать в одном подъезде, я быстренько по  крыше  перебежал на другой блок, юркнул  в  чердак  и очутился  на совершенно другой лестничной клетке.  Сбежав вниз,  я  осторожно выскользнул из дому и ушел в  сторону скопления  одноэтажных  домиков (микродеревня  в  большом городе,  разделяющая жилые массивы новостроек).  Пробежав её,  я  вскочил на отходящий троллейбус и поехал в  центр города. Там было очень легко затеряться в толпе. Это я  и намеревался сделать.

 

                           ***

                          

   Отдышавшись,  я  поймал себя на том,  что  затравленно оглядываюсь. Нервы, видать, совсем ни к чёрту стали.

   -  Осторожней, смотри куда идёшь! - тараня меня ящиком с  бананами,  проворчала пожилая торговка.  Протолкнуться. было тяжело. Центральный рынок города  (из-за  постоянных  луж  его  ещё с царских  времен  называли

смешным словом "Озёрка") был до отказа набит людьми.  Тут я  и  решил передохнуть. Итак, без двадцати восемь  утра.

Диспозиция:  документов нет, жилья тоже.  Деньги?  Вопрос особый.  В  моей  сумке оставалось  двадцать  пять  тысяч долларов крупными купюрами. Этого уже мало, чтобы сходить с дистанции теперь. Да и деньги братве отдать необходимо.

Жизненно  необходимо.  Господи, о  чём  это  я!  За  мной гонятся  милиция, угрозыск, службы разные, а я о возврате долга ворам пекусь. Жив останусь, верну, не останусь — не верну.  Всё  просто! Впереди замаячила знакомая  до  боли синяя форма.

   Форма.  Я  глянул направо, налево, назад. Мой  Бог!  В толпе  я  успел  заметить как минимум десяток  не  просто милиции,  а вишневых беретов родного ОМОНа. Видимо,  цена на  мою  голову  резко  возросла. Я  оглянулся.  Один  из милиционеров поднёс к уху сотовый телефон. Телефон! Я  же

им ни разу...

   Достав трубку, я набрал 02.

   - Дежурный.

   Я набрался смелости (наглости?) и понёс:

   -  Говорит  капитан  Петренко  Юрий  Александрович.  Я  нахожусь  на  территории центрального рынка.  Я  звоню  с сотового нач. ос. Отдела мэрии. Сынок! Немедленно передай всем, чтоб свернули операцию на рынке и эвакуировали всех людей. Рынок заминирован! - и я прервал связь.

   На   мониторе   перед  сержантиком  высветился   номер телефона и рядом: городская мэрия, отдел безопасности,  и имя владельца. И паренек решился.

   Минут  через  пять начался такой шухер,  какого  я  не видел  за  всю жизнь. Простой люд валом попер  через  все выходы.  Посты  доблестных бойцов  сметались  этим  живым потоком.

   Разобрать  что-либо в такой сутолоке было  невозможно.

Смешавшись  с толпой, я схватил на ходу пустой  картонный ящик,  вытаращил глаза и поджал губы таким  образом,  что передние  зубы обнажились. Я стал похож на крысу.  Пройдя таким образом  под  самым носом у ребят,  держащих  мои фотографии,  периодически выкрикивая "Там бомба!!!",  сам выбрался на свежий воздух.

   Нельзя  больше  заходить  в закрытые  помещения,  даже если это крытый рынок. Нельзя!

   Снаружи  милиции  было  не  меньше.  Вдруг  я  услышал грозный крик? "Вот он!" Я инстинктивно оглянулся  и  вжал голову  в  плечи,  готовый в любую секундру  сорваться  с места   и  бежать  (а  может,  нападать?)  Но,  к   моему

удивлению, лейтенантик показывал не на меня, а на весьма, надо  сказать,  похожего парня.  Того  сразу  скрутили  и увели.  Пока  народ  глазел на происходящее,  я  тихонько уплыл  за  буйки,  то  бишь  за посты.  Выбросив  ставший ненужным  ящик,  я поправил на плече сумку  и  побрел  по

заполненной народом улочке. Я опять ушел от них.

   Мне   стало  ясно,  что  я  устал.  Раз  повезло,  два повезло,  а  на третий ведь поймают. Даже  Рембо,  и  тот долго в городе не продержался.

   Интересно,  а  что ещё умеет моя мобилка?  О,  да  это целая  записная  книжка.  Я  нажал  на  кнопку  прозвона.

Раздался зуммер, затем резкий голос.

   - Петровский.

   -  Что,  серьёзно? А я думал, в цирк попал,  говорящую лошадь раз в жизни услышал.

   - Ты... ты что задумал?

   -  А  ты  чего  так торопишься? Твои  орлы  не  успеют телефон  определить.  Да я его тебе  так  скажу.  Ты  его должен    знать.   Сотовый,   раньше   у   длинноволосого блондинчика был. Только я ему перья то пообщипал...

   -  Тебе  ничего не светит. Не пройдет день,  как  тебя поймают.  Поймают  и  поимеют (мэр говорил  на  удивление спокойным  голосом,  я даже испугался  подвоха,  так  что решил бить ниже пояса).

   -   А   собачку  когда  хоронишь,  али  забыл  уже   о бедненькой?

   -  Сволочь!  Подонок! (Ура, я добился  своего.)  Ты  у меня...

   -  Ай,  как жалко, а из ветеринара неплохой пиротехник получился бы...

   - (нецензурная брань)

   - Не ругайся, это еще не все сюрпризы.

   - Что еще? - Мэр был явно не в себе.

   - Узнаешь. - и я дал отбой.

 

                           ***

                           

   Я  чувствовал  себя опустошенным. Чавкая  хот-догом  в центральном  парке  и  запивая  его  колой,   я   пытался осмыслить  происходящее.  Сотовый  я  закинул   в   кузов притормозившему  на  перекрестке  самосвалу.  Футболку  я

сменил  на  темно-синюю,  а  на  голову  нацепил  красную бейсболку. Маскарад закончился. Дорогую сумку я продолжал нести на плече. Одежды в ней больше не было.

   Уже  десять  утра.  У меня есть пистолет,  пусть  даже Макаров. Пойду и постреляю их, что ли? Нет. Лучше...  Мои размышления о том, что все таки лучше, прервало появление на  горизонте троих в камуфляже. У одного на  боку  висел автомат   -  АКС-74-У,  "Русский  полицай"  по-народному.

Только  я  хотел  было  встатть,  как  с  другой  стороны показались  малиновые береты. И опять  эти  афиши  с  мои портретом. Fuck, ситуация! Я зябко передёрнул плечами. Ну и утро.

 

                           ***

                          

   Я   проглотил  последний  кусочек  хот-дога  и   допил остатки из пластикового стаканчика. Аккуратно вытер губы. Со  скамейки я не вставал. Эх, темные очки бы...  Ага,  и ещё  плащ  со  шляпой.  И  значок:  "Отличнику  учёбы   в спецшколе". Нет, очки не помогут. Я немного, совсем чуть-чуть,  насупил нос и оттопырил губы. Оставалось прищурить глаза, что я и сделал непосредственно перед тем, как  они вразвалочку прошли мимо моей скамейки.

 

                           ***

                          

   Бойцы  мирно  беседовали, стоя в каких-то трех  метрах от  меня.  Я не стал прятать лицо, а, напротив, подставил его солнцу (и окружающим). Это оказалось роковым.

   Высокий  парень, стоящий метрах в четырёх  в  очереди, взял  свое мороженое и повернулся в мою сторону.  Время для  меня  остановилось.  В уши, заглушив  все  остальные звуки,  глухо  и зло ударил пульс; вселенная  сжалась  до

размеров этого ненавистного лица.

   Фунтик,   это   действительно   было   он   -   бывший одноклассник,    одногруппник,   сокурсник,    сотрудник, извечный мой завистник и конкурент, собрат по перу.

   "...   Неадекватное   поведение,   частые   депрессии, маниакальные  наклонности." -  и,  видимо,  такая  ярость серой   тенью  пробежала  по  моему  лицу,  что  я   даже расслабился  и  забыл о маскировке.  Фунтик  же,  выронив

мороженое,  прыгнул за спину одному  из  бойцов  и  ткнул пальцем   в  мою  сторону.  Глухо  шлёпнулся  на  асфальт вафельный стаканчик. Фунтик только открыл было рот, как я выстрелил.

   Пуля  разгрызла плечо одному, порвала  ухо  второму  и впилась  точно  в  лоб  Филонову -  Фунту.  Я  высвободил пистолет  из  сумки, откуда произвел  первый  выстрел,  и резко  оттолкнулся двумя ногами от земли.  Схватив  левой

рукой бесценную сумку, я правой уже в полете выпалил  ещё раз. Не успел третий боец почувствовать сквозную рану  на бедре, как я уже кувыркнулся по ту сторону лавочки. Вслед мне   уже  прогремела  автоматная  очередь,  но  я  успел откатиться  влево.  Подсочив вверх,  я  двумя  выстрелами выбил  стреляющий калаш их рук четвёртого и  пятой  пулей размозжил   предплечье   пятого   солдата,   так   и   не справившегося  с  собственной кобурой.  Быстрее  ветра  я подскочил  к  автомату  и  схватил  его.  Вдалеке  справа завизжали       женщины.      Продавщица       мороженого предусмотрительно  не  отрывала  нос  от   газона.   Пора действовать.

   - Оружие мне под ноги, быстро!

   Подбирая  Макаровы, я не спускал дуло  АКСа  с  ребят, испуганно косившихся на труп Фунта. Озабоченные в  первую очередь  дулом автомата, во вторую - собственными ранами, ребята мудро воздержались от геройских враз. Я бросил  на них  прощальный  взгляд:  посредине  зеленого  обрамления

залитый кровью атлетично сложеный Фунтик. Улыбнувшись,  я с  автоматом  наперевес  со всех ног  бросился  бежать  к проспекту.  Ни  в  чём не повинным ребятам  очень  крупно повезло:  ни  одной  серьезной  раны  (Фунтик  -  особый разговор). Скорую они сами вызовут, рации-то остались. М-да... надо было бы взять одну... Ладно. Я уже подбегал  к выходу  на  проспект. Я поднял руку с автоматом  вверх  и заорал во всю силу легких:

   - Полковник Иванов, СБУ!

   Звание  оказало своё воздействие на водителя-сержанта.

Он остановился. Я подбежал к дверце.

   - Ты один?

   -  Да,  товарищ... - не успел он договорить,  как  был вышвырнут  из  машины.  Пока он ещё  катился  по  зелёной тр авке, я уже выруливал на главный проспект города.

 

                           ***

                          

   Я  свернул  с  проспекта  на боковую  улицу.  Внезапно передо мной резко из двора выскочил джип без номеров и  с визгом  вклинился в поток транспорта. Левая задняя дверца раскрылась  и  из  неё выбросили на  дорогу  человека.  Я

притормозил.

   Бандиты.  Джип стремительно набирал скорость  и  через несколько  секунд окончательно скрылся. Включив аварийные огни,  я выскочил из машины и перевернул мужика на спину.

Здравствуй, друг рекетир.

   -  Майор  милиции  Захаров! -  крикнул  я  подоспевшим задним    водителям   и   продемонстрировал   им   вместо удостоверения  трофейный  ПМ.  -  Этому  парню  срочно  в   больницу. Ко мне в УАЗик на правое сиденье.

   Торопящиеся  по своим делам люди быстренько  погрузили окровавленного парня в мою машину. На его  бритой  голове не  осталось живого места, а футболка и шорты были залиты кровью, вытекавшей из расквашенного лица. Мельком  глянув на  руки, я поморщился: нижняя часть ладоней представляла

собой  мясной кошмар. Страшные ожоги полностью уничтожили

кожу  даже на подушечках пальцев. O Tempora, o  mores!  Я попробовал пульс. Помер, значит. Жаль. Я завёл  двигатель и   поехал.   Сзади  быстро  рассасывалась  автомобильная пробка.

 

                           ***

                          

   Мэр   сидел   в   своём  рабочем  кабинете.   Напротив вытянулся в струнку тот самый капитан, упустивший меня  в своём учреждении.

   - Посты вокруг мэрии удвоили?

   - Утроили, господин мэр.

   - Что ж вы его не ловите?

   -   Э...   господин   Петровский,  в   данный   момент принимаются все меры по его задержанию. Установлено,  как он одет и то, что он движется на автомобиле УАЗ. У нам  и номер, все посты ГАИ предупреждены...

   - Что это?

   Во  дворе,  где-то  внизу,  раздались  крики,  грохот, автоматные    очереди,   и,   заглушив   эту   какофонию, оглушительный  взрыв. Посыпались стекла.  Мэр  и  капитан подбежали  к  окнам. Внизу, рассыпаясь  фонтаном  искр  и

клубами  чёрного дыма, факелом горел уткнувшийся в  стену

УАЗ.

   - Вниз, - скомандовал мэр.

 

                           ***

                          

   Весь   покрытый   хлопьями  пены,  почерневший   остов автомобиля  продолжал  дымиться.  Из  него  выгружали  на носилки  нечто,  сидевшее на месте  водителя.  Петровский смело подошел и откинул край брезента.

   Вот ты и попался, Рембо.

   -  Господин  мэр,  тут в машине всё  -  и  автомат,  и пистолеты.

   - Хорошо...

   - Господин мэр, я распоряжусь снять посты?

   - Да, да...

   Мэр  посмотрел  на  часы  - без четверти  одиннадцать. Неужели  эти  шесть  часов ужаса  закончились?  Кошмарное выдалось  утро,  и всё из-за той головешки,  отправленной теперь в морг. Демократическая пресса, сует свой нос куда не следует, так и лица теперь не разберешь.

   Петровский   почувствовал  смертельную   усталость   и зевнул.

   - Надо пойти в кабинет и выпить кофе3.

   Пока  он  медленно поднимался по лестнице, капитан  во дворе уже отдавал последние указания по рации.

   -  Да,  всех  своих отзываем... Что?...  Нет,  у  него остается    своя    охрана,   вневедомственная,...    Да, достаточно,  двадцать  пять  человек,  все  как   минимум мастера спорта...

   Мэр тем временем уже прошел в свой кабинет.

   Капитан  тем временем подумал, что не лишним  было  бы посетить  туалет.  Зайдя  в  туалет,  он  успел  заметить выбитое  стекло  в  забитых намертво  окнах.  От  взрыва, наверное, это же первый этаж...

   Через миг для него наступили сладкие сумерки.

   У мэра на столе затрещала рация.

   - Это капитан Кудряшов.

   - Чего тебе?

   - Господин мэр, тут ещё важные детали, я зайду?

   - Давай...

   Мэр лениво нажал на кнопку селектора:

   - Ко мне Кудряшов. Пропустить.

 

                           ***

                           

   Охранники,   посмотрев   без   особого   уважения   на капитанскую  форму  и удостоверение, кивнули  головами  в сторону двери - проходи мол.

   Их  было  четверо. У двери кабинета  должно  быть  ещё двое, может быть, более внимательных.

   Мэр  сидел за столом, как вдруг услышал у двери  тихий шорох и еле слышный глухой удар. Обычно, эти охранники не издавали  звуков  вообще, это были личные  телохранители, один  -  мастер  спорта международного класса  по  самбо, второй - чёрный пояс по каратэ до. Мэр прислушался ещё  и

услышал  что-то  вроде  приглушенного  всхлипа.  Дверь  в кабинет распахнулась, и в ней показалась спина, затянутая в  милицейскую форму. Капитан что-то волочил по полу. Мэр привстал,   и  с  ужасом  увидел,  что  это   тела   двух охранников. Тех самых.

   Капитан закрыл дверь и, медленно повернувшись к  мэру, снял фуражку.

   -  Привет, - произнес я, сдирая с себя усы. - Это, как видишь,  настоящее, - я швырнул на стол полоску  кожи  со следами крови. Мэр, казалось, потерял дар речи, а я так и стоял  перед  ним - в милицейском кителе и брюках.  Боже,

как я ждал этого момента почти полтора года.

   -  Открывай  сейф!  -  и я навёл ему  прямо  в  голову пистолет. Мэр медленно наклонился над железным  ящиком  и начал  щёлкать  диском. Он молчал. Я не  спускал  с  него глаз. Дверца сейфа клацнула и открылась. Мэр посмотрел на

меня.  В  глубине сейфа виднелись пачки  денег.  Об  этих деньгах  знали только три человека: я, мэр, и  ещё  один, ныне покойный.

   Губы  Петровского плотно сжались и стали неестественно белыми.  Он  видел  только  мушку  на  стволе.  Это  было последнее зрелище в его жизни.

   Я выстрелил. За всё.

   За мою исковерканную жизнь.

   За редактора моей газеты.

   За областного прокурора.

   За его семью.

   За ещё двоих неповинных, вставших на дороге мэра.

 

                           ***

                          

   Я  сгрёб из сейфа почки долларов себе в сумку (я с ней никогда не расставался).

   Часы  на стене пробили одиннадцать. Славное было утро.

Оставалось   самое   интересное.   Выбраться.   Говорите, двадцать пять в охране? Минус два, убитых голыми руками - это двадцать три. Поехали.

   Я  услышал  топот ног за дверью и стал прямо  напротив двери. Как только дверь открылась, я открыл огонь.  Дверь была  в  торце  коридора, так что  скрыться  вохрам  было некуда.  Они  даже  не успели открыть ответный  огонь  по священной милицейской форме.

   Четыре есть. Я сменил обойму в пистолете (благо, их  у меня  много, обойм этих). Я подбежал к столу и крикнул  в селектор?

   -   Говорит   Кудряшов.  Охрана!   Мэр   ранен,   двое охранников оказались предателями, они уничтожены,  срочно в кабинет!

   И  я,  перепрыгивая  через трупы и прилепляя  на  ходу кровью  усы,  выбежал. Я стукнул себя по  носу  рукояткой пистолета. Хлынувшая кровь волной умыла мои лицо и форму.

Навстречу  мне бежали охранники. Я, вытираясь рукой,  что ещё больше размазывало кровь по ному, кричал:

   - Срочно скорую, я бегу к генералу!, и так далее.

   Охры  шарахались  с дороги. Они не могли  допустить  и мысли,  что  человеку, десять минут назад беседовавший  с мэром, мог оказаться таким циничным убийцей.

   Одного охра я остановил?

   - Ты - со мной!

   С  ним мы пробежали последние посты и сели в машину. В его  машину. Лишь только он вырулил из подземного гаража, как я, уже вытершись, отлепил усы и сказал ему:

   - Выходи.

   - Чего?

   - Выходи. - и направил на него пистолет.

   Он  дёрнулся в мою сторону и пистолет выстрелил. Нервы сдали.  Пуля попала в левую сторону груди, скользнула  по рёбрам и вышла через бок. Охр застонал и вывалился  через дверцу. Я еле успел справиться с управлением.

   На лобовом  стекле  машин ы  была  "непроверяйка"   - небольшая  карточка патриотических цветов, то есть  право нарушать  почти  все правила дорожного движения.  Я  взял курс на Восток. Через полчаса меня уже не было в городе.

 

                           ***

                          

   Я   постучал  в  дверь  воровской  хазы.  Пароль,  ещё пароль,  и я внутри. Меня провели к хозяину. Им, к  моему удивлению,  оказался сам Мишка Косой.  Точно,  он  где-то сейчас и должен был выйти.

   - Привет, сказочник.

   - Здравствуй, Косой.

   На  глазах  у  изумленной  братвы  вор  в  законе  по- отечески обнял меня.

 

                           ***

                            

   Я  отдал им больше, чем  брал  несколько месяцев назад.  Ещё  через  пару дней окончательно  простился с ними  и  уехал  в  Киев.  Вот только  к  зеркалу я всё никак не мог привыкнуть:  в  них

отражалось не мое старое, а совершенно новое, чужое лицо.

Хороший, видать, врач-пластик лечил. Профессионал.

   Перекантовавшись  в  Киеве пару  недель,  я  уехал  и оттуда.

 

                           ***

                          

   - Дорогой, вставай!

   -  Сейчас,  милая, - я лениво разлепил глаза  и  опять прищурился.  В  гигантские окна било солнце,  многократно отражаясь в стёклах города необыкновенной красоты. А чуть правее  солнца  в  небо уходила ажурная стрела  Эйфелевой башни.

 

                         c 1998, LG. All Rights Reserved.

          Computer Mastering And Digital Printing c 1998,

                                  Ournet Company And I#R.

                                        Microsoft - SUXX.

 

_______________________________

 

   1  До  чего странная фраза... Сенсей был действительно оригинальный человек, и его выражения заслуживали  самого пристального внимания - Прим. ред.

   2   Чтобы   на  бегу  все  это  сделать,  нужно   быть профессиональным стриптизером - Прим ред.

   3  Хоть он и мудак был, этот Петровский, все-таки было у нас с ним что-то общее - Прим. Ред.